Алина Кашлинская, Владислав Артемьев, Алексей Дреев в прямом эфире Chess-News

Алина Кашлинская, Владислав Артемьев, Алексей Дреев в прямом эфире Chess-News (www.chess-news.ru, 28.04.2013)

Запись прямого эфира: 28.04.2012

Е.СУРОВ: Это прямой эфир Chess-News, Евгений Суров, 16.00 московское время, мы можем сверить часы. И сегодня с нами на связи Алина Кашлинская и Владислав Артемьев — это юные чемпионы России. Давайте проверим, слышно ли каждого из них. Алина?

А.КАШЛИНСКАЯ: Добрый день!

Е.СУРОВ: Здравствуйте. И Владислав?

В.АРТЕМЬЕВ: Добрый вечер.

Е.СУРОВ: Ну, Алину мы уже знаем, и она, кстати говоря, уже была у нас в прямом эфире. Для тех, кто не так давно заходит на сайт Chess-News, могу сказать, что большое интервью с Алиной легко найти на нашем сайте — оно состоялось какое-то время назад, по-моему, в конце 2011 года. Там было много чего — и музыка, и все прочее. А вот с Владиславом мы не очень хорошо знакомы, хотя его имя в последнее время звучит все чаще и чаще. В последний раз оно громко прозвучало буквально несколько дней назад, когда он стал чемпионом России. А вы знакомы между собой, молодые люди?

А.КАШЛИНСКАЯ: Естественно, я наслышана об успехах Влада, знаю, как он выглядит внешне, потому что мы играли в одном турнире. Но можно сказать, что там я его увидела в первый раз, и близко мы еще не общались.

Е.СУРОВ: Ну, а награждение как-то совместно происходило? Вместе получали кубки?

А.КАШЛИНСКАЯ: Награждение вообще было общее, начиная с 11 лет и до 21 года.

Е.СУРОВ: Владислав, я, конечно, вынужден буду задавать вам такие вопросы, чтобы вы как можно больше рассказали нам о себе, чтобы мы с вами поближе познакомились. Кто вы, откуда?

В.АРТЕМЬЕВ: Я из Сибири, из города Омска.

Е.СУРОВ: Вы и сейчас в Омске?

В.АРТЕМЬЕВ: Да.

Е.СУРОВ: Расскажите, каким образом вы пришли в шахматы?

В.АРТЕМЬЕВ: Меня научил играть мой отец, когда мне было шесть лет.

Е.СУРОВ: А сейчас вам, по-моему, четырнадцать лет?

В.АРТЕМЬЕВ: Пятнадцать.

Е.СУРОВ: Пятнадцать. Вот, в шесть лет человек научился играть, а в пятнадцать уже выиграл чемпионат России среди юниоров. Но ведь это ваш не первый успех?

В.АРТЕМЬЕВ: Нет, не первый. Буквально полгода назад я на чемпионате России по быстрым шахматам занял второе место — это был первый успех, громкий.

Е.СУРОВ: Да, еще чуть-чуть — и вы бы произвели просто суперсенсацию, если бы в финале еще и Дреева прошли.

В.АРТЕМЬЕВ: Это, конечно, очень сложно сделать. Так что все закономерно.

Е.СУРОВ: А какой у вас на данный момент рейтинг в классику?

В.АРТЕМЬЕВ: Если считать и этот турнир, то 2524.

Е.СУРОВ: Алина, а что у вас изменилось с тех пор, как мы с вами в последний раз говорили в эфире в 2011-м?

А.КАШЛИНСКАЯ: С тех пор я поступила в институт, потеряла рейтинг и вот сейчас выиграла чемпионат России.

Е.СУРОВ: Смотрите, какие нелогичные вещи: и в институт поступили, и рейтинг потеряли, и еще при этом и чемпионат России выиграли.

А.КАШЛИНСКАЯ: Скажем так, сначала я поступила в институт, потом потеряла рейтинг и сейчас пытаюсь вернуть все потерянное тем, что выиграла чемпионат России. Кстати, я его выиграла, но при этом тоже потеряла полпункта. Правда, до этого я играла клубный чемпионат России, и там удалось прибавить пункты в рейтинге. Так что надеюсь, что скоро удастся вернуть потерянное.

Е.СУРОВ: Владислав, а вы в школе учитесь?

В.АРТЕМЬЕВ: Да, в восьмом классе.

Е.СУРОВ: Это какая-то обычная омская школа?

В.АРТЕМЬЕВ: Обычная.

Е.СУРОВ: Но вы на занятия наверняка ходите как-то не по-обычному?

В.АРТЕМЬЕВ: Нет, я просто посещаю школу.

Е.СУРОВ: А как же при этом можно достигать таких шахматных успехов? Честно говоря, я слабо понимаю. Я всегда считал, что если человек в таком юном возрасте профессионально занимается шахматами, то у него должен быть какой-то особый график посещения школы.

В.АРТЕМЬЕВ: Я просто посещаю школу в свободное от шахмат время. Но когда приезжаю с турниров, то всегда обязательно хожу в школу.

Е.СУРОВ: Это другой разговор! То есть не наоборот — не шахматы в свободное от школы время?

В.АРТЕМЬЕВ: Да.

Е.СУРОВ: А какой у вас любимый предмет в школе?

В.АРТЕМЬЕВ: Мне нравится история.

Е.СУРОВ: А как вообще учитесь? Какие у вас оценки?

В.АРТЕМЬЕВ: У меня одна тройка — по математике.

Е.СУРОВ: Вот как! Сейчас для тех, кто нас слушает и думает, что между шахматами и математикой прямая связь, вот прямое доказательство того, что это не так: человек любит историю, а математику, судя по всему, не очень. И при этом в шахматах растет и растет.
Кстати, Владислав, ваш рейтинг постоянно растет, или бывает, что и падает тоже?

В.АРТЕМЬЕВ: Бывает и такое. Например, мне трудно было поднять рейтинг до отметки 2400. Это было самое трудное. А после 2500 уже как-то легче.

Е.СУРОВ: Когда уже пройден некий рубикон, то становится легче?

В.АРТЕМЬЕВ: Ну, тоже было непросто.

Е.СУРОВ: Скажите, пожалуйста, молодые люди, а вы следите за турнирами, которые проходят в эти дни в европейских городах?

А.КАШЛИНСКАЯ: Да, конечно.

В.АРТЕМЬЕВ: Конечно. Я даже следил за репортажами из Лоо.

Е.СУРОВ: А за кого болеете, например, в Мемориале Алехина?

А.КАШЛИНСКАЯ: Я — за Ананда.

В.АРТЕМЬЕВ: И я тоже, как ни странно.

Е.СУРОВ: А почему?

В.АРТЕМЬЕВ: Я хочу, чтобы он начал достойно играть. Я за него вообще всегда болею.

Е.СУРОВ: «Начал»? Это интересная формулировка. Алина, а вам почему Ананд так симпатичен? Сформулирую иначе: почему нынешний Ананд вам симпатичен?
А.КАШЛИНСКАЯ: Отчасти мои мотивы сходны с тем, о чем только что сказал Влад. Хочется, чтобы Ананд показал… Особенно в преддверии матча уже слышны такие мнения от людей, что должен выиграть Карлсен, и вероятность больше 50 процентов, что это будет именно так. И очень хочется, чтобы Ананд показал, что Карлсену будет не так просто.

--

Е.СУРОВ: Владислав, а вы в своей практике какое место уделяете дебюту?

В.АРТЕМЬЕВ: Я, конечно, знаю основные линии, но не слежу за дебютными новинками.

Е.СУРОВ: То есть когда вы готовитесь к партии… Понятно, что дебюту вы уделяете какое-то внимание — все шахматисты это делают. Но насколько вы идете на какие-то основные дебютные линии? Или вы предпочитаете просто идти на игру?

В.АРТЕМЬЕВ: Обычно я ухожу от теории. Любым цветом. Но особенно черными.

Е.СУРОВ: Это ваша принципиальная позиция? Или просто не получается все выучить за короткий срок?

В.АРТЕМЬЕВ: Мне как-то легче уходить куда-нибудь в сторону.

Е.СУРОВ: А как вы уходите? И белыми, и черными…

В.АРТЕМЬЕВ: Играю не самую принципиальную линию. Например, вторую по статистике. Но обычно «под соперника».

Е.СУРОВ: Алина, интересный подход, не правда ли?

А.КАШЛИНСКАЯ: Да, по-моему, для мужских шахмат достаточно нестандартный. Потому что у нас в женских шахматах понятно, что в дебюте мало что решается. У нас в основном дебют заканчивается достаточно быстро.

--

Е.СУРОВ: Владислав, у вас в быстрые шахматы тоже серьезные успехи? Вы в какие шахматы больше любите играть? И в какие у вас лучше получается?

В.АРТЕМЬЕВ: Я больше люблю играть в блиц, и это у меня лучше получается.

Е.СУРОВ: Там дебютные познания точно не нужны, можно выиграть за счет других качеств.
Скажите, ведь Омск находится далеко от центра событий. А вы на турниры летаете из Омска?

В.АРТЕМЬЕВ: Да.

---

Е.СУРОВ: Алексей, как вы относитесь к позиции Владислава, которую он озвучил, — что он практически не готовится к дебютам, наоборот, старается их избегать в партиях?

А.ДРЕЕВ: Это неправильно. Он не с того входа заходит. Сначала надо все-таки пройти путь, как Крамник, — разочароваться в дебютных анализах, а потом уже пытаться нащупывать свои линии. Но не в обратном порядке, иначе не получится. Через это надо пройти.

Е.СУРОВ: Через разочарования?

А.ДРЕЕВ: Да-да, через все эти дебютные затруднения надо пройти. Иначе просто не будет опыта. В шахматах надо стараться находить наилучший ход, и неважно где: в эндшпиле, миттельшпиле или дебюте. А когда ты сознательно уклоняешься, ты теряешь какие-то равные позиции в расчете только на соперника. На юношеских турнирах это еще будет проходить. Но шахматистов уровня Топалова не удивишь таким подходом. Это просто уклонение ради уклонения. Крамник же другим путем идет — он придумывает какие-то реально интересные новые идеи. А просто так уклониться ¬ — это не бог весть какая тактика.

Е.СУРОВ: А может быть, Владислав просто зрит дальше, чем мы с вами: он понимает, что лет через десять-пятнадцать, когда он будет в расцвете сил, вся эта классика уже не будет существовать, и в классику будут играть только компьютеры. А в какие-нибудь фишеровские или быстрые шахматы — или какие шахматы тогда будут — его умение просто играть в шахматы как раз больше пригодится?

А.ДРЕЕВ: А с чего вы взяли, что это умение возникнет от того, что вы просто не идете на принципиальные позиции? Не понимаю, какая тут связь, в чем смысл этого подхода?

Е.СУРОВ: Я хочу, чтобы Владислав ответил. Вы задали вопрос: в чем смысл такой позиции? Владислав, вы что-то скажете в ответ Алексею?
В.АРТЕМЬЕВ: Нет, ну я иду иногда на основной линии — например, в «Найдорфе» приходится. А вот, например, в Каро-Канне, в варианте Nf3 — Nc3, у меня там не отработано ничего. Опасно.

А.ДРЕЕВ: Конечно, ответ-то понятен: это просто не отработано. Поэтому приходится идти. Мы просто немножко о разных вещах говорим. Если «приходится», то это другое дело. Но стремиться к тому, чтобы принципиально не изучать теорию, — это неправильно. Я просто не уверен, что Владислав именно это хотел сказать. Он хотел сказать, что он уклоняется от теории в данный момент. Во всяком случае, я его понял именно так. А ты его как-то по-другому понял?

Е.СУРОВ: Из того, что он сказал в первый раз, я понял его немножко по-другому, но сейчас он уточнил свою позицию. И сейчас я услышал точно так же.

А.ДРЕЕВ: Ну конечно, в его возрасте еще трудно изучить и почувствовать все дебюты. И понятно, что где-то уклоняешься, а где-то идешь…

Е.СУРОВ: Владислав, а кроме Ананда, кто из топ-шахматистов вам симпатичен?

В.АРТЕМЬЕВ: Если честно, мне нравится Накамура.

Е.СУРОВ: Своим боевым бескомпромиссным стилем?

В.АРТЕМЬЕВ: Да. Иногда он, конечно, немножко странно себя ведет, когда играет битую ничью.

Е.СУРОВ: А вы, если видите, что позиция ничейная, либо предложите ничью, либо предложите либо согласитесь на нее?

В.АРТЕМЬЕВ: Нет, я не буду играть, когда осталось по слону…

--

Е.СУРОВ: Кстати, Алексей, вы слышали, что оба наших юных гостя болеют за Ананда? И в турнире, и в матче на первенство мира, который предстоит.

А.ДРЕЕВ: А что, разве будет матч?
Е.СУРОВ: Да, я на всякий случай введу вас в курс дела. Значит, был турнир претендентов, выиграл Карлсен, а чемпион мира — Ананд, и Карлсен сыграет с Анандом.

А.ДРЕЕВ: Нет, это я знаю. Откуда информация, что матч будет? Пока складывается ощущение, что никакого матча не будет.

Е.СУРОВ: Это логичный вопрос, согласен.

А.ДРЕЕВ: Просто из того, что можно прочитать, совершенно ясно, что Карлсен не будет играть в Индии — он не повторит мой «безумный» подвиг 24-летней давности. Я играл в Мадрасе матч с Анандом — претендентский, кстати, — и это удовольствие не очень большое. Тут, конечно, матч рангом повыше, но суть та же — я думаю, что Мадрас мало изменился.

Е.СУРОВ: Зато Ананд изменился с тех пор.

А.ДРЕВ: Ананд изменился, но думаю, что Мадрас ему поможет. Очевидно, что ему хочется сыграть у себя. А Карлсен и его окружение понимают, что на его территории играть нельзя, и никакие равные условия там создать не смогут. Это его родной город, он там родился, вырос. Ну как можно играть на его территории?! Это один момент. А второй момент — там же климат совершенно другой, и никакие пятизвездочные отели не спасут. И для европейского человека, тем более, из Норвегии, привыкшего к холодам… Кстати, а в каком месяце планируется матч?

Е.СУРОВ: В ноябре.

А.ДРЕЕВ: Я вот играл, по-моему, в январе, и там было хорошо за +40. В то время, когда в Москве было -40. Не знаю, конечно, надо смотреть, что будет с погодой, но ощущение, что будет жарко.

Е.СУРОВ: Наверное, для Карлсена там будет примерно так, как было для Хоу Ифань в Ханты-Мансийске в -20.

А.ДРЕЕВ: Да-да, что-то такое. К тому же, специфическая кухня. Индийская кухня вкусная, но… Не будем вдаваться в медицинские подробности. Все-таки там все очень своеобразно. И даже пятизвездочные отели могут быть полны всяких сюрпризов. Мне очень нравится Индия, я люблю там бывать, но матч все-таки должен проходить на нейтральной территории, это очевидно.

Поэтому я уверен, что Карлсен не согласится, а Ананд настроен серьезно на Индию, и может быть какой-то стык. Так что пока непонятно, о чем мы говорим. По моим представлениям, ничего не будет. Назревает очень серьезный конфликт, а вот чем он закончится, посмотрим.

Е.СУРОВ: Хорошо. Я просто хотел сказать, что наши собеседники оба болеют за Ананда, хотя Вишванатан сейчас «немодный» шахматист вообще.

А.ДРЕЕВ: Ну почему же? Он очень достойный шахматист, почему бы за него не поболеть? Я просто считаю, что надо все-таки болеть за своих. Я, например, болею за Крамника.

Е.СУРОВ: Да, Алина, а почему вы болеете не за Крамника?

А.КАШЛИНСКАЯ: После Ананда я — за Крамника.

Е.СУРОВ: О, вот это уже правильный ответ! Владислав, а вы?

В.АРТЕМЬЕВ: У меня Крамник на третьем месте. После Ананда и Карлсена.

А.ДРЕЕВ: А вообще, мне кажется, что в шахматах надо болеть за себя.

--

Е.СУРОВ: Очень часто от слушателей поступают вопросы типа: как достичь того-то или того то, как стать гроссмейстером или мастером? Все время просят каких-то советов, чтобы научили. И я хочу спросить у вас, Алексей: вместе с нами сегодня два молодых шахматиста, один из них совсем юный, пятнадцатилетний. Вы можете им что-то посоветовать? Как им расти? Например, Алина в начале эфира сказала, что она поступила в институт, рейтинг потеряла, а сейчас пытается наверстать, стала чемпионкой России. У Владислава вроде бы есть постепенные и постоянные продвижения наверх, но, тем не менее, проблемы в подготовке у него тоже есть.

А.ДРЕЕВ: Я соглашусь, что два моих сегодняшних собеседника выделяются на общем фоне в лучшую сторону. Алина в женских шахматах демонстрирует действительно реальные успехи, и, судя по всему, у нее хорошее будущее. У нее хорошая школа, отличный тренер Сергей Долматов — с таким тренером неудивительно, что она быстро прогрессирует. С кем работает Влад, я не знаю, но я с ним играл и прекрасно понимаю, какой у него уровень. Это уже хороший гроссмейстер. Влад, ты гроссмейстер?

В.АРТЕМЬЕВ: У меня есть два балла.

А.ДРЕЕВ: Ну, фактически гроссмейстер. А дальше посмотрим, что будет. Так что на твой вопрос, Женя, я даже не знаю, что ответить.

Е.СУРОВ: Ну хорошо, а какой-нибудь совет есть?

А.ДРЕЕВ: Как стать гроссмейстером, надо спрашивать у Алины. Она же гроссмейстер? Потому что она это помнит лучше, чем я. Я настолько давно им стал, что…

А.КАШЛИНСКАЯ: А можно переформулировать и спросить: как стать мужским гроссмейстером? Тогда это вопрос к вам.

А.ДРЕЕВ: Мне присвоили гроссмейстера в 20 лет. Поздновато, конечно, потому что у меня был сложный период в жизни, и три с половиной года практически выпало. Это немножко описано в моей книжке, кто читал, тот знает, сейчас я не буду к этому возвращаться. Но тогда гроссмейстеров было довольно мало, и достаточно сложно было выполнить нормы. Сейчас ощущение, что эти нормы немножко устарели, и уже легче стать гроссмейстером. Поэтому я не вижу в этом какого-то большого достижения, я это воспринимаю как некую формальность.

Е.СУРОВ: Алина, я так понимаю: если вы хотите стать мужским гроссмейстером, просто станьте им. В этом нет ничего сложного.

А.ДРЕЕВ: Женщине, конечно, труднее стать. Но думаю, что это реальная задача, ничего такого тут нет. Нормативы-то остались те же, а время идет, и они сейчас не такие сложные, как раньше. Раньше гроссмейстером стать было сложнее. Тем не менее, это все равно достижение, а для женщины — тем более. Кстати. Я не знаю, сколько среди женщин мужских гроссмейстеров?

Е.СУРОВ: По моим прикидкам, штук двадцать?

А.КАШЛИНСКАЯ: Да, я тоже насчитала двадцать человек.

Е.СУРОВ: Извините за слово «штук».

А.ДРЕЕВ: От слова «штучный товар», да?

Е.СУРОВ: Да, я это и имел виду.

А.ДРЕЕВ: Ну вот, всего двадцать человек, о чем и речь. Но в любом случае, это что-то достижимое. А для Влада это простая формальность — через год он в любом случае станет гроссмейстером, это уже сейчас никого не удивляет. Может быть, только те журналисты, которые не разбираются в шахматах, могут этим восторгаться, а профессионалам понятно, что ничего особенного в этом сейчас нет.

Е.СУРОВ: А Владиславу надо переезжать поближе к центру?

А.ДРЕЕВ: Ни в коем случае!

Е.СУРОВ: Почему?

А.ДРЕЕВ: Потому что сейчас нет центра. Это раньше была такая ситуация, что нужно было ехать куда-то в Москву за знаниями. Сейчас любая проблема решается дистанционно. В свое время Марк Израилевич Дворецкий вытащил меня из дома, из теплого местечка, где у меня все было нормально ¬- мне помогали спортивные организации, да и просто я был дома, с родителями. Он меня вытащил в Москву, я и мои родители пошли на это ради того, чтобы окунуться в мир знаний, который в тот момент находился в Москве. А сейчас нет единого шахматного центра, с появлением интернета это все исчезло, поэтому ехать в столицу абсолютно никакого смысла нет. Даже думать об этом не надо. Надо жить там, где тебе комфортно, удобно, в том месте, которое ты считаешь своей родиной. А заниматься и получать шахматные знания можно элементарно по скайпу, как все, собственно, и делают. Есть технические возможности для того, чтобы получать знания откуда угодно и заниматься с кем угодно. Никаких проблем тут нет. То есть, живя в Омске, необязательно заниматься только с омскими шахматистами. Хотя почему бы и нет? Там есть ряд хороших гроссмейстеров. Например, Константин Ланда, гроссмейстер и теоретик, оттуда. Правда, я не знаю, живет ли он там сейчас или нет. Но, наверное, и еще есть. Но, с другой стороны, можно заниматься с кем-нибудь и из Южной Америки, условно говоря. Какие проблемы? Технически это возможно.

А.КАШЛИНСКАЯ: А ведь считается, что занятия по скайпу не так полезны, как занятия вживую?

А.ДРЕЕВ: Это кем так считается? Тем, кто скайпа не видел?

Е.СУРОВ: Между прочим, многими так считается.

А.ДРЕЕВ: Да, теми, кто не умеет пользоваться скайпом. Вот мы сейчас говорим с вами по скайпу. И что, мы не обмениваемся мнениями? Что тут такого ущербного? Мы сейчас в скайпе, и что, мы не можем обсудить какую-то позицию, возникшую в партии? Почему мы должны обязательно сидеть друг напротив друга и смотреть друг на друга? Конечно, если сидеть рядом с Алиной, это достаточно приятное занятие для тренера, но это особый случай.

Е.СУРОВ: А с Владиславом кто сядет?

А.ДРЕЕВ: С Владиславом тоже, может, найдутся. В любом случае, какая разница, вживую общаться или через скайп?

Е.СУРОВ: А на турнирах? Я думаю, Алина прежде всего имела в виду, когда секундируют на турнирах.

А.ДРЕЕВ: На турнирах — да. Там тренер не только какие-то варианты ученику показывает, но и, наверное, гуляет с ним и еще что то, там происходит какое-то общение. Это другое дело, по скайпу, конечно, не погуляешь. Но если речь идет только о занятиях или о предтурнирной подготовке, то этого вполне достаточно.
Конечно, я немножко кривлю душой, есть некоторая разница. Но она идет не в ущерб качеству, это просто вопрос привычки. Есть просто масса плюсов у занятий через скайп, даже в материальном плане. Ведь когда организуется какой-то сбор, то это масса расходов: гостиница, билеты, питание и куча всякой мороки. Для молодых это, может, не всегда понятно, они об этом не думают, но человек может просто заболеть. Вы наметили сборы, он приехал, купил, например, билет Москва-Владивосток, прилетел, а потом плохо себя почувствовал. И что вы будете делать, если тренер плохо себя чувствует? Или ученик себя плохо почувствовал, мало ли что. После перелета устал, не адаптировался, а у вас на все десять дней. Билеты куплены, отель заказан, а человек не может заниматься. И так далее. А по скайпу вы говорите: знаешь, я заболел, давай перенесем занятие. Это очень простая жизненная ситуация. Да и масса других плюсов есть. Так что я не разделяю мнения, что есть какая-то огромная разница между общением вживую и через скайп. Если вы мне объясните, в чем ущербность общения через скайп, я, может быть, изменю свою точку зрения. А пока не понимаю.

Е.СУРОВ: Например, есть такая ущербность, что мы вас сейчас не видим. Прежде всего, ущербность в том, что я не вижу Алину, а второе — что я не вижу других.

А.ДРЕЕВ: Но мы же можем это организовать, если захотим, правильно?

Е.СУРОВ: Можем, да. Мы можем даже на сайте это организовать, но…

А.ДРЕЕВ: …но пока что бережем нервы. Алина, а для вас в чем разница?

А.КАШЛИНСКАЯ: Если честно, я просто знаю, что бытует такое мнение, в том числе, и у тренеров, что занятия по скайпу не настолько полезны, как занятия вживую. И я просто как раз хотела у вас спросить…

А.ДРЕЕВ: Да, есть такое мнение. Но если вы спросите: почему?-то на этот вопрос вам никто не ответит. Да, оно бытует, но почему, никто не знает. А секрет на самом деле прост. Некоторые тренеры — я никого не имею в виду конкретно — просто компьютерами владеют немножечко хуже, чем нужно, и придумывают всякие такие вещи.

Е.СУРОВ: Скажем, просто некомфортно себя чувствуют.

А.ДРЕЕВ: Да, что-то они не умеют делать и не хотят в этом признаться или ученику, или себе. Или просто ленятся, я допускаю и такой момент. Или ученик не знает, как правильно компьютером или скайпом пользоваться. Там же нужно фигуры двигать, это должно происходить на какой-то определенной площадке, а там есть некие технические нюансы. Ведь когда тренер что-то говорит, нужно двигать фигуры, и доска тоже должна присутствовать. Только в этом случае это удобно. Нам-то как раз в эфире так не очень удобно заниматься и что-то обсуждать, потому что мы не можем двигать фигуры. А на занятиях это можно сделать элементарно. Может быть, некоторые тренеры про это не знают. А доска двигается на компьютере — никаких проблем. Даже быстрее, чем руками. Руками дольше получается. То есть через интернет можно больше показать и больше посмотреть, больший объем работы сделать, чем вживую, даже чисто физически. Потому что когда вы двигаете на доске фигуры туда-сюда, у вас на это уходит куча времени. А в интернете вы кнопочку нажали — и в исходное положение вернулись. Даже такой момент.

А.КАШЛИНСКАЯ: Но, с другой стороны, я на собственном опыте неоднократно замечала, что если я решаю позицию на компьютере или на доске, то на доске обычно получается лучше.

Е.СУРОВ: Между прочим, я с этим соглашусь.

А.ДРЕЕВ: А какие у вас причины? У вас же картинка должна быть в голове, а не на доске. Почему вы смотрите на доску? Вы просто фиксируете картинку, которая у вас в мозгу. Вы же когда вариант просчитываете, она же у вас меняется, двигается в мозгу, а не на доске. Значит, вы смотрите на доску только для того, чтобы зафиксировать картинку. А почему тогда нельзя смотреть на электронную доску, в чем разница? Это просто вопрос привычки. Мне кажется, это все надуманная проблема.

Е.СУРОВ: Алексей, а когда вы сами занимаетесь дома, то вы занимаетесь прежде всего с компьютером? Вы доску-то деревянную, наверное, и не открываете?

А.ДРЕЕВ: Доска стоит слева от меня, но я никогда на ней ничего не двигаю.

Е.СУРОВ: А потом, когда вы играете в турнире, это никак не сказывается? У вас просто мозг отвыкает от деревянных фигур, от доски.

А.ДРЕЕВ: По-моему, у вас на сайте была история, когда Крамник говорил о том, что фигуры необычные. Он же, собственно, позже сказал, что через пять-десять минут все уже привыкли. То есть для шахматиста-профессионала это не проблема, он к любым фигурам может привыкнуть. Тем более, что там речь шла о том, что слоны очень длинные, на уровне ферзей. А на электронной доске такой проблемы вообще нет, там все фигуры четко отличаются.

Е.СУРОВ: Владислав, а вы как предпочитаете заниматься?

В.АРТЕМЬЕВ: Без доски. Я на соревнования никогда доску с собой не беру.

А.ДРЕЕВ: Вот это наш человек!

А.КАШЛИНСКАЯ: А я всегда беру!

Е.СУРОВ: У Иванчука тоже всегда есть маленькая карманная доска с фигурками.

А.ДРЕЕВ: Иванчуку надо часы с собой возить, а не доску.

Е.СУРОВ: Часы есть на руке, он их всегда носит. Сам видел.

А.ДРЕЕВ: Так что это вопрос привычки и ничего другого.

Е.СУРОВ: Владислав, вы вначале сказали, что папа вас научил играть в шахматы в шесть лет. Может быть, скажете, кто у вас родители?

В.АРТЕМЬЕВ: Папа у меня директор фирмы по строительству дорог, а мама бухгалтер.

Е.СУРОВ: Папа просто любит играть в шахматы?

В.АРТЕМЬЕВ: Да, он всегда хорошо играл.

Е.СУРОВ: А вас он научил просто так?

В.АРТЕМЬЕВ: Просто с целью общего развития.

Е.СУРОВ: А получилось так, что мальчик погрузился в это полностью?

В.АРТЕМЬЕВ: Да, мне понравилось.

Е.СУРОВ: Алексей, а вы во сколько лет научились играть?

А.ДРЕЕВ: Сейчас вспомню… В шесть лет.

Е.СУРОВ: Сейчас шесть лет уже считается немножко поздно для самых первых ходов.

А.ДРЕЕВ: А какой смысл начинать раньше? Все равно своего достигнешь рано или поздно. Есть великое заблуждение. Когда начинаются первые юношеские успехи, все начинают ахать и охать — кто-то стал гроссмейстером в десять лет, кто-то мастером аж в пять лет. Они думают, что от этого что-то зависит. Ничего подобного! У любого человека — а тем более, у шахматиста, у спортсмена — есть свой потолок. Если ты начал прыгать в высоту даже в три года, то все равно у тебя есть некий потолок, и выше него не прыгнешь, во сколько бы ты ни начинал прыгать. И то же самое в шахматах. Речь идет не о том, как рано у тебя начались успехи — это никакого значения не имеет. Это производит впечатление только на родителей или на людей, далеких от шахмат. А для меня важнее понять, какой у шахматиста потолок, потенциал. Если этот потолок уходит в бесконечность, то это великий шахматист. А во сколько у него начались первые успехи, во сколько человек начал ходить или говорить — что от этого меняется? Годом раньше, годом позже. По этим критериям нельзя оценивать шахматиста, это никакого значения не имеет. Важно, какой у него потолок.

Е.СУРОВ: Но этого мы пока не можем спрогнозировать.

А.ДРЕЕВ: Да, поэтому пока не о чем говорить. На данный момент, по моему мнению, Владислав — хороший гроссмейстер.

--

А.ДРЕЕВ: Я вообще советую тем шахматистам, которые много работают, не уклоняются от дебютов на первом-втором ходу, развивать память. Это очень важно. Есть специальные тренировки развивающие память, ими надо пользоваться. Есть такие шахматисты — я не буду их сейчас перечислять, — которые запоминают сразу с листа практически все. Один раз увидели — они это помнят. И такие шахматисты были всегда, не только с приходом компьютера. Например, блестящая память была у Льва Псахиса. Когда мы были детьми и сталкивались с ним на школах Смыслова или еще на каких-то мероприятиях, то он нас всех поражал. Во-первых, своей эрудицией. Во-вторых, тем, что он помнил, на каком ходу какой партии — причем необязательно у любимого шахматиста, а у любого — встречалось то или иное. То есть он один раз видел — и помнил, кто играл, когда играл, в каком турнире, в каком году. Это просто удивительно!

Е.СУРОВ: Тогда ведь были и такого рода тренировки: ставят тебе позицию, и ты должен назвать, из какой партии и в каком году это было сыграно.

А.ДРЕЕВ: В моем случае это было абсолютно бесполезно! Я свои-то не мог вспомнить. А вот Псахис на меня произвел большое впечатление. И покойный Андрей Харитонов тоже всегда все помнил, когда что было. Удивительно! Такие люди есть и сейчас, просто мы не обо всех знаем. У многих очень хорошая память, поэтому они играют лучше других.

Е.СУРОВ: Алина, а вы как-то тренируете память? Считается, что у женщин с этим сложнее по чисто физиологическим причинам.

А.КАШЛИНСКАЯ: Специально не тренирую. Но я думаю, что в развитии хорошей памяти помогают и иностранные языки, и шахматы сами по себе. Но ни к каким специальным тренировкам я не прибегаю.

А.ДРЕЕВ: На самом деле, есть случаи, когда важны только специальные тренировки, ничего общего плана не поможет, никакие языки, ничего.

А.КАШЛИНСКАЯ: Я просто никогда не задавалась этим вопросом, потому что, мне кажется, у меня память вполне средняя. Не могу сказать, что очень ужасная, но, конечно, и не сверх.

А.ДРЕЕВ: Вот мощный ресурс для того, чтобы прогрессировать. Потому что в какой-то момент будет столько знаний — и в дебютах, и в эндшпилях, — что хорошая память будет просто необходима. Это большой плюс для шахматистов. Я бы сказал, что такие шахматисты не играют лучше, а показывают выше результат. Я считаю, что хорошая память — это где-то плюс 50 пунктов рейтинга дополнительно.

Е.СУРОВ: Алина, вот и есть хороший способ поднабрать потерянный рейтинг.

А.КАШЛИНСКАЯ: Да, я уже задумалась над этим.

А.ДРЕЕВ: Мне этого очень сильно не хватало за всю мою шахматную карьеру. Не могу сказать, что совсем плохая была, но ниже среднего явно. К сожалению, и с годами память тоже не улучшается. Но сейчас даже немножко лучше стала, чем была. Потому что раньше доходило до смешного. Возникает какая-то позиция, я сижу что-то думаю. А это все было уже несколько лет назад! Потом мне Володя Малахов говорит: «Что ты думал? Хотел что-то новое открыть?». Я говорю: «Ну как? Позиция-то какая-то новая». А он говорит: «Ты уже играл это пять лет назад». Елки-палки, ну не верю я! Прихожу, смотрю в базу — играл! Так что до абсурда иногда доходило. Но прошу понять меня правильно, я все-таки что-то еще помню, но не так, как хотелось бы.

Е.СУРОВ: Алина, вы сказали про языки. А сколько языков вы знаете?

А.КАШЛИНСКАЯ: Английский и немецкий. Ну и в качестве развлечения — если можно так сказать,- когда я бываю в других странах, то просто пытаюсь запомнить наборы каких-то самых примитивных слов, фраз.

Е.СУРОВ: А сейчас можете какой-нибудь примитивный набор нам сказать?

А.КАШЛИНСКАЯ: На каком, например?

Е.СУРОВ: Например, на казахском.

А.КАШЛИНСКАЯ: Нет-нет, я в Казахстане еще не была. Я могу предоставить вам на выбор: иврит, турецкий, польский, украинский, пару слов на венгерском. И еще я учила французский, очень давно.

Е.СУРОВ: Хорошо, давайте нам на иврите пару слов.

А.КАШЛИНСКАЯ: А что вы хотите услышать?

Е.СУРОВ: Алексей?

А.ДРЕЕВ: А почему вопрос ко мне?

Е.СУРОВ: Скажите какую-нибудь любую фразу.

А.ДРЕЕВ: А, по-русски? Я думал, что вы хотите от меня услышать фразу на иврите. А на русском я могу! Например, «у белых лучше». Или нужно нешахматную фразу? Хорошо, «сегодня хорошая погода». А что еще можно сказать?

Е.СУРОВ: Скажите «в Омске дожди».

А.КАШЛИНСКАЯ: Нет, это сложно. Я могу, например, сосчитать до десяти. Сказать «привет, как дела?», какие-то примитивные слова.

А.ДРЕЕВ: «Привет, как дела?» — это важно, да.

В.АРТЕМЬЕВ: А как будет на иврите «шахматы»?

А.КАШЛИНСКАЯ: Даже «шахматы» не знаю, как. Я знаю только самые-самые примитивные слова, которые нужны были только на бытовом уровне.

А.ДРЕЕВ: Это какие? «Пиво»?

А.КАШЛИНСКАЯ: Нет, я алкоголь не употребляю.

А.ДРЕЕВ: Я шучу. Я просто для себя определяю: что бы для меня было нужно на бытовом уровне? Например, захочу я пива…

А.КАШЛИНСКАЯ: Нет, я могу сосчитать до десяти.

Е.СУРОВ: Может, кто-то подскажет в чате, как будет «пиво» на иврите, а то ведь Алексей не уйдет из эфира, пока не узнает. Но я все-таки подозреваю, что это — не та тема, на которую можно пригласить юных шахматистов.

А.ДРЕЕВ: Да-да. Я просто забыл, где я нахожусь. Про пиво не будем. Вообще алкогольные напитки — это вредно.

--

Е.СУРОВ: У меня хорошие новости и для Алексея Дреева, и для Алины Кашлинской. Наши слушатели присылают ответы на те вопросы, на которые мы сами не ответили. Например, как будет «пиво» на иврите? Кстати говоря, если правда то, что мне сейчас пишут, то это хороший вопрос для «Что? Где? Когда?» да и для вас. Господа, вот как будет «пиво» на иврите? Отвечайте быстро, раз-два-три!

А.ДРЕЕВ, А.КАШЛИНСКАЯ (хором): Пиво!

В.АРТЕМЬЕВ: А я не знаю.

Е.СУРОВ: А «пиво» будет «биир». Утверждают, что почти так же, как и на английском.

А.ДРЕЕВ: Подожди, получается, что это у них заимствованное слово? Потому что в Израиле вообще свое пиво варили когда-нибудь в древности? Напиток такой существовал? Видимо, и напиток завезенный, и слово.

Е.СУРОВ: А это пусть нам слушатели скажут. Теперь для Алины, как будет фраза «Я не пью крепкие напитки» — «Ани ло шота машкайот харифим». Извините, у меня, по-моему, немножко с кавказским акцентом получилось.

А.КАШЛИНСКАЯ: Из этого предложения я поняла только «ани» и «ло». «Ани» — это «я», а «ло» — это отрицание.

А.ДРЕЕВ: А «они» как будет?

А.КАШЛИНСКАЯ: А «они» я не знаю.

Е.СУРОВ: У нас сейчас получается сценка типа «Авас»: «Вас как зовут? — Авас. — Меня Николай Петрович, а вас? — Авас». Я продолжаю для Алины. «Муж» на иврите — «шоте», ударение на последнем слоге.

Вот и у нас в эфире что-то полезное состоялось.

А.ДРЕЕВ: А в грузинском есть имя «Шота» — это что-то общее?

Е.СУРОВ: Это хороший вопрос. Но не думаю. Грузинский язык слишком уж особенный, чтобы… Видимо, просто случайное совпадение.

А.ДРЕЕВ: Мы, по большому счету, не специалисты. Это вот Алина у нас знаток, а мы-то не очень.

Е.СУРОВ: Еще нам тут пишут, что «шоте» — это не муж, а мужской род. А вот что касается слова «шота», то это означает «пью». Алексей, это уже не для Алины, это ближе к вам.

А.ДРЕЕВ: У нас возраст-то собеседников достаточен, чтобы такие темы поднимать?

Е.СУРОВ: Не у всех собеседников достаточный возраст.

А.ДРЕЕВ: В том-то и дело. Мы, по-моему, ступили на скользкую тропу: муж, пиво…

Е.СУРОВ: Как бы нас не засудили потом! В магазине-то не продают… Хотя сейчас время еще детское.

А.ДРЕЕВ: Еще можно успеть, четыре часа осталось. Но на самом деле не советую. Тут либо одно, либо другое. Либо в шахматы играть, либо «шота» и все остальное.

Е.СУРОВ: Будем надеяться, что наши сегодняшние собеседники сделают правильный выбор.

А.ДРЕЕВ: Выбор должен быть в пользу шахмат. На первом этапе. Потом уже можно как-то

--

Е.СУРОВ: Владислав, а вы верите в чудеса?

В.АРТЕМЬЕВ: В шахматах?

Е.СУРОВ: Не только. Я бы вообще не разделял шахматы и жизнь.

В.АРТЕМЬЕВ: Ну, я верю, что можно спасти безнадежную позицию.

А.ДРЕЕВ: На самом деле, разница есть. Вот все говорят, что шахматы — это жизнь. Я давеча об этом думал и заметил одно противоречие. Я коротко скажу. В жизни обычно говорят: «Я не знаю, правильно ли я сделал то-то или то то, это нужно прожить еще одну жизнь. Я не знаю, хорошо ли то, что я в своей жизни встретил какого-то человека, например, Евгения Сурова». Мы не можем ответить на это, надо прожить еще одну жизнь, условно говоря. Извини, Женя, что тебя пришлось привести в качестве примера. А в шахматах мы это видим. Да, во время партии мы не видим, правильный ли это ход. Но после партии мы видим то, что мы сделали. И тут огромная разница.

Е.СУРОВ: Из этого можно сделать вывод, что одна партия — это одна отдельная жизнь, которую ты проживаешь.

А.ДРЕЕВ: Да, но это не совсем правильно. Потому что потом мы идем и смотрим, где мы совершили ошибки. А в жизни мы не можем понять, где мы совершили ошибки. Поэтому тут огромное противоречие. Шахматы — это модель жизни? Да ни черта! Тут нестыковочка.

Е.СУРОВ: То есть если в шахматах есть какое-то математическое решение проблем — мы точно можем сказать, что вот здесь так то, а здесь — так то, то в жизни математически точного решения не бывает. Или все-таки бывает?

А.ДРЕЕВ: В жизни мы до конца не можем сказать, правильно мы что-то делаем или неправильно. Говорят, что надо жизнь прожить, чтобы понять, что в ней было правильно, а что нет. Это невозможно угадать. В жизни ты решаешь задачу со множеством неизвестных. А в шахматах это только во время партии. А после партии ты побежал к компьютеру — и все стало понятно.

Е.СУРОВ: Если уж на то пошло, то я могу развить немножко тему и сказать, что у нас года три назад в радиоэфире была дискуссия на тему морали.

А.ДРЕЕВ: В шахматах?

Е.СУРОВ: Нет, в жизни. Кстати, мораль в шахматах — это тоже интересная тема для дискуссии. Так вот, тогда со мной беседовали лучшие умы страны, и я задал вопрос: «Есть ли что то, что во все времена оценивалось одинаково с точки зрения морали?». Оказалось, что — нет, ничего нельзя привести в качестве такого примера.

А.ДРЕЕВ: Подожди, ну, а «не убий»? Это все-таки продержалось достаточно долго.

Е.СУРОВ: Ну, вот те самые умы приведут тебе конкретные примеры из истории, когда «не убий» не являлось…

А.ДРЕЕВ: Да, с другой стороны, в некоторых странах даже убийства целых народов считалось добродетелью. Так что — да, и это не удержалось. Где-то мораль оставалась прежней, а где-то уже и нет. Тут, конечно, нужно копать, но, в принципе, согласен. Все движется, все меняется, и мораль тоже.

Е.СУРОВ: А вот мораль в шахматах — это интересная тема.

А.ДРЕЕВ: Это к Томашевскому.

Е.СУРОВ: Почему же к Томашевскому? Скорее уж тогда к Сутовскому.

А.ДРЕЕВ: Когда мне дадут такую же медаль, тогда да. А так у меня пока нет таких полномочий.

Е.СУРОВ: Здесь вам слушатели пытаются возразить по поводу того, что нужно прожить новую жизнь для того, чтобы узнать, правильно ли мы ее прожили. «А может быть, есть Судилище? И мы узнаем все?».

А.ДРЕЕВ: Тоже вариант, да. Если кто-то хочет туда — пожалуйста. А я — за вторую жизнь. Если уж выбирать между ней и Судилищем.

Е.СУРОВ: Алина, а вы что думаете по этому поводу?

А.КАШЛИНСКАЯ: Однозначно, что вторая жизнь — это лучше. Вообще очень интересно то, что сказал Алексей, но мне все-таки кажется, что и в жизни можно как-то проанализировать наши действия и понять, были ли они правильными или нет. Я не буду говорить, что все решения, но какие-то все же можно.

А.ДРЕЕВ: А как? Можно на примере это как-то пояснить? Вы можете сегодня сделать что-то — и вам будет казаться, что это правильно. А при определенных стечениях обстоятельств на следующий день выяснится, что это правильное привело к чему-то нехорошему, не дай Бог.

А.КАШЛИНСКАЯ: Но всегда есть какие-то исключения и определенные стечения обстоятельств, при котором это не сработает. Но если говорить про то, как по идее должно быть, то, мне кажется, что можно с какой-то долей вероятности утверждать, что какое-то принятое решение приведет к чему-то хорошему.

А.ДРЕЕВ: Но только в тот момент, когда вы утвердитесь, что это привело к чему-то хорошему, вот тут и жди чего-нибудь неожиданного. Оно может наступить уже в следующий миг. Поэтому пока жизнь идет, нельзя сказать…

Е.СУРОВ: Он более опытный, Алина.

А.ДРЕЕВ: Нет, я понимаю, что Алина хочет сказать. Но опять же, это можно сказать только с определенной долей вероятности.

А.КАШЛИНСКАЯ: Конечно. Потому что есть и случайности.

А.ДРЕЕВ: А в шахматах можно сказать четко: тот же Адамс упустил победу. И можно разложить это по полочкам.

Е.СУРОВ: Но опять же, не все можно разложить по полочкам. Да, в этой конкретной ситуации можно. А в других ситуациях — нет. Меняются же оценки с течением времени. Когда-то тот же самый ладейный эндшпиль три на две считался битой ничьей.

А.ДРЕЕВ: Во всех правилах есть исключения, подтверждающие правила, ты же знаешь. Мы же говорим о 99 процентах, а не об одном.
Е.СУРОВ: Господа, я бы не хотел, чтобы у нас эфир продлился столько же, сколько «Прямая линия» с президентом Путиным — во всяком случае, мы об этом не договаривались. Если кто-то из вас не смотрел, то был такой интересный сюжет у Павла Лобкова на канале «Дождь» по результатам «Прямой линии» — я напомню, что «Прямая линия» длилась в эфире почти пять часов. И Павел Лобков разобрал, что по медицинским показаниям нормальному здоровому человеку ходить в туалет нужно шесть раз в день. Восемь часов мы спим, остается шестнадцать часов. Делим их на шесть и получаем, что приблизительно раз в три часа человек должен ходить в туалет. К чему он все это говорил? К тому, что все, кто сидел на «Прямой линии» с Путиным, видимо, испытывали некоторые неудобства. А я это говорю к тому, что я, в отличие от Путина, беспокоюсь за своих собеседников и вполне допускаю, что кто-то из вас может по разным причинам…

А.ДРЕЕВ: Слушай, ну так витиевато меня еще ни разу не выгоняли! Во-первых, если кому-то надо, то он может отпроситься и отойти.

Е.СУРОВ: Вот это правда. В отличие от «Прямой линии» с Путиным у нас каждый может сделать все, что угодно.

А.ДРЕЕВ: Давайте все-таки не политизировать наш эфир.

Е.СУРОВ: Я просто привел пример. Не знаю, какой еще можно привести пример, где человек сидит пять часов.

А.ДРЕЕВ: Не пять часов, а поменьше, по-моему. А вообще, что ты хочешь сказать? Ты нас выгоняешь?

Е.СУРОВ: Ну, четыре часа пятьдесят минут. Я уж округлил так. Но я не только никого не выгоняю, а буду только рад, если все останутся.